Святой и грешница - Страница 39

Марк резко обернулся, увидел, что хозяйка дома наблюдает за ним. И вдруг Джейн заметила, что лицо мужчины вновь превращается в ледяную маску. Сердце пронзила острая боль. Поэтому, когда Стоун вошел в дом, она осталась стоять спиной к нему, продолжая глядеть в окно невидящими глазами.

– Надеюсь, я не разбудил тебя, когда поднимался?

Голос Марка прозвучал холодно и отчужденно, что, учитывая обстоятельства, было просто нелепо. Он разговаривал так, будто они встретились за вечерним чаем в доме священника! И этот человек недавно обнимал, целовал ее, делил с нею выношенную в сердце страсть! Не может быть!

Джейн почувствовала, как в ней поднимается злость.

– К тому времени я уже проснулась. Прошу прощения, если это доставило тебе неудобство. Что ты собирался сделать, Марк? Уползти потихоньку, пока я сплю, а потом послать открыточку с неловким «прощай»?

Его глаза сузились.

– Никуда я не собирался уходить! Во всяком случае до тех пор, пока не буду уверен, что ты в полном порядке. – Последовал пристальный взгляд. – Прошлой ночью ты была сильно напугана.

– Ты имеешь в виду тех двоих и что я чуть не утонула? А не страшнее ли то, что случилось позже? – Джейн шагнула к нему, желая отомстить за боль, которую он причинял. Щеки ее пылали. – Я все думаю, зачем ты был со мной этой ночью, Марк?

– И как же ты отвечаешь себе на этот вопрос? – Стоун продолжал внимательно изучать ее лицо, при этом одна бровь слегка поднялась. – Давай попробуем перевернуть вопрос: зачем ты это мне позволила, дорогая?

– Ах! Я имела несчастье забыть, что казуистика – твоя специальность!

– Что ты хочешь услышать? – Марк тяжело вздохнул, будто этот разговор для него непосилен. – Может, ждешь моих извинений за происшедшее?

– Нет! – Действительно, этого совсем не хотелось.

– Тогда самый простой ответ такой: события прошлой ночи сильно возбудили нас обоих.

– Неужели? А как же ты тогда объяснишь то, что было на свадьбе Барбары, у озера?

Господи, зачем она задала этот вопрос? Что ей надо? Не лучше ли оставить все как есть? Да, именно так и нужно сделать, говорила себе Джейн, но почему-то чувствовала неодолимую потребность пробить брешь в ледяной стене, которую он воздвиг между ними.

– Вожделение! – Марк хрипло расхохотался, заметив, что она вздрогнула, побледнела и изменилась в лице. – Зачем нам притворяться, Джейн? Ты страстная женщина. Ты возбуждаешь в мужчинах желания, с которыми трудно совладать. Впрочем, ты сама это знаешь. А я ничем не отличаюсь от других.

Она и не предполагала, что может спокойно выдержать подобные рассуждения, но держалась. Наверное, потому, что не имела сил остановиться.

– И эта ночь ничего не изменила в твоих чувствах?

– А должна была что-то изменить? – Марк прошелся по комнате, подхватил и надел пиджак, глядя на хозяйку через плечо с высокомерной улыбкой. – Меня интересуют только факты, не эмоции. Я беру очевидное и сужу о нем соответственно. – Он поднял бровь. – Если хочешь сказать еще что-нибудь, что, по твоему мнению, может изменить мой взгляд на вещи, оставь надежду.

Джейн отвернулась, чтобы не видеть его усмехающегося лица. Конечно, она могла бы сказать правду, всю правду. Могла бы объяснить, почему хотела защитить сестру. Могла бы еще раз рассказать о своем замужестве, о лжи в газетах. Да все, что угодно! Но есть ли в этом смысл? Марка ничего не интересует. Иначе бы он понял, что женщина, лежавшая в его объятиях прошлой ночью, женщина, любившая его, не может быть той, за кого он ее принимает!

– Так что же, Джейн?

Она шагнула в сторону кухни, едва удостоив мужчину взглядом.

– Не хочу даже думать, что тебе сказать! Пожалуй, только одно – прощай! Надеюсь, на этом мы все закончим. По-моему, я уплатила по всем долгам. Так?

Марк поймал ее руку и развернул лицом к себе. Глаза его горели.

– Ты ничего не заплатила, если иметь в виду, сколько это будет стоить Сьюзен! Похоже, ты гордишься своим участием в этом деле? Напрасно! Может, у тебя и не было ничего с Хоугтоном, но ты виновата в той же мере, что и твоя сестра, потому что покрывала ее! Этого я тебе никогда не забуду!

Дверь за ним захлопнулась, а Джейн осталась стоять там, где стояла. Она не хотела смотреть в окно, видеть, как любимый уходит. Не хотела боли расставания. Ей была дана бесценная ночь, чтобы показать Марку свою любовь. Показать телом, выражавшим состояние души. Никогда она не скажет ему о любви. Этих слов от нее Стоун не желает слышать.

11

Джейн решила, что распечатает письмо дома. Она уже знала, что оно от Эмми – об этом говорил почерк на конверте, – и весь путь тешила себя мыслью, что может не читая разорвать письмо и клочки развеять по ветру, но не сделала этого. Очень хотелось забыть все, что произошло, но Эмми ее сестра, которую нельзя одним махом вычеркнуть из своей жизни.

Она спустилась в бухточку, села на песок и залюбовалась мерцающей синевой залива. Так прошло несколько минут. Наконец, вздохнув, Джейн надорвала конверт. Там оказался один листочек. Внимательно прочитав его, она положила руку на шелковистую голову Грея, лежащего рядом. Хотелось плакать.

Письмо было коротким, но удручающим. Эмми просила простить ее, если это возможно, за все. Писала, что поймет, если Джейн больше не захочет ни видеть ее, ни говорить с нею. Она считает нужным извиниться и сказать, что наконец прозрела – больше никогда не будет видеться с Крисом Хоугтоном. И еще Эмми надеялась, что сестра не будет ее ненавидеть…

Печально улыбаясь, Джейн сложила листок, аккуратно засунула обратно в конверт. Она не ненавидела Эмми и никогда бы не могла жить с таким чувством. Оно слишком едкое, чтобы быть вечным. Правда, не для Марка.